Примеряя жемчужное ожерелье, Тесса ощутила его приятную прохладу. Жемчук как бы сам ласкался, соприкасаясь с кожей и оставлял в руке очень приятное ощущение шелковистости и гладкости, сродни атласу или шёлку. Вчерашний поход за повлиял на неё так, как такая прогулка влияет на большинство представительниц прекрасного пола, но вполне всё удовольствие от приобретённого подарка она ощутила только утром, одеваясь к завтраку и собираясь потом с Андреем к графу Амальфи. Граф встретил их в одиночестве, Николь улетела на несколько дней по каким-то своим делам, «совершенно неотложным», как она второпях объясняла буквально за два часа до отлёта. Граф, обретя подругу вторично, к особенностям её темперамента стал относиться, что называется «толерантно», поэтому встретил гостей в отличном расположении духа. Николь и на расстоянии влияла на него своей неутомимой жизнерадостностью. Правда, вместо юного Гарри, который сопровождал Николь в поездке, в номере орудовала новая секретарша. Представляя её, граф сказал, что это его новая помощница Анджела, и тут же озадачил её каким-то странно легкомысленным поручением, типа узнать, готовы ли блюда, которые граф заказывал к приходу друзей, как будто блюда для графа Амальфи могли быть не готовы.
– Не знаю, что с ней делать, она работоспособна и характер вроде бы лёгкий, но, конечно, ещё не втянулась, – невзначай или просто объясняя присутствие новой секретарши, пожаловался Александр. – Но Николь она жутко раздражает, хотя она сама остановилась на её кандидатуре, пока Гарри будет в отъезде. Думаю, опять сделать рокировку с Гарри — отправить Анджелу в помощь Франческе, а Гарри вызвать сюда. С ним всё же значительно легче. Анджеле столько всего нужно объяснять.
Тесса подумала, что Николь в Анджеле могло раздражать только одно — её присутствие. Любое присутствие женского пола в окружении графа Николь воспринимала особенно бурно, как объяснил сам Александр, рассказывая все перипетии этого процесса. Анджела была абсолютно бесцветна и безвкусна, Тесса диву давалась, как она вообще могла попасть в окружение графа. И то, что Николь со всей её страстью к яркому, но стильному, остановила свой выбор на Анджеле, имело под собой совершенно прозрачное объяснение. Именно после этого все пазлы у Тессы сошлись, и она перестала обращать внимание на Анджелу. Тем более, что у девушки была удивительная способность — она куда-то исчезала, когда потребность в ней была исчерпана и мгновенно же появлялась, когда была нужна. Тесса подумала, что Николь неплохо умеет выбирать персонал, но всё же ей казалось, что Анджелу надо как-то приодеть и причесать. Её несуразный костюм очень неопределённого цвета, который с натяжкой можно было бы охарактеризовать «типа что-то кофе с молоком» сидел на ней ну совсем уж никак. Она, видно, старалась, думая, что у неё деловой вид. Именно поэтому, наверное, её волосы тщательно были зачёсаны назад и схвачены сзади абсолютно безумным гребнем с какими-то пластмассовыми стразами. При всём при том она была стройна и миловидна, только все свои достоинства она сама же очень старательно сводила на нет.
– Может, вы отпустите Анджелу в парикмахерскую? – неожиданно для самой себя игриво спросила Тесса. – В отеле, наверное, неплохие мастера.
Граф как-то оторопело посмотрел на Тессу и тут же отправил помощницу сделать себе модную стрижку, сказав, что счёт пусть пришлют ему.
– Чем вас так обеспокоил её внешний вид? – спросил он, когда Анджела скрылась за дверью.
– Её заколкой, – беспечно ответила Тесса. — У графа Амальфи не должно быть помощницы с такой заколкой.
Граф и Андрей дружно расхохотались.
– Придётся ей приобрести и приличный костюм, – как-то рассеянно сказал граф. – Но этим займётся Франческа. А то я превращусь в этакого Эдварда Льюиса, без всякого желания любого вознаграждения от этой красотки.
– Простите, что втянула вас в этот процесс, – сказала Тесса, но очень уж её внешний вид контрастировал с тем, что я привыкла встречать в окружении графа Амальфи.
Все опять рассмеялись.
– С Франческой она быстро наберётся необходимого шарма, к тому же это будет для неё достаточно комфортно. А помощница — как я чувствую — из Анджелы получится, у Николь есть чутьё, я в принципе привык на неё полагаться. Но здесь, конечно, вы правы, Тесса, поэтому успокойтесь. Ввели ситуацию в нужное русло.
Потом граф не преминул сделать комплимент новому ожерелью Тессы, и она заметила, как Андрей чуть отвернулся. Тесса поняла, что для него сам выбор и подарок были непростым внутренним событием. Раньше он на это не обращал особого внимания, считая подарки делом второстепенным, и предлагая Тессе самой с ними разбираться. Но сейчас он заметно волновался, хотя вид у него был непроницаемый. Тесса мягко улыбнулась и сказала, что ей самой новые украшения не просто нравятся, а вызывают внутри какое-то новое состояние, она даже не поняла — какое.
– Знаете, Тесса, – неожиданно сказал граф, – я читал новые главы вашего романа.
Тесса молчала, она знала, что будет продолжение, иначе бы Александр вообще не начал этот разговор. Она только улыбнулась и мягко взглянула на него.
– Я заметил, что у вас очень много эмоционального даже что-то мистическое заложено между строк. Именно между строк. До этого ещё нужно добраться,
– неопределённо заключил он.
Тесса посмотрела на него очень внимательно. Так же граф Амальфи смотрел на Тессу, из самой глубины своего существа. Что уловила Тесса в этом взгляде? Именно то, что вся предыдущая тирада была нужна для этого обмена взглядами. И она не отвела глаз, пока выдавала какой-то ответ, который сформулировался сам собой, пока не состоялся какой-то сокровенный обмен между ними, который зачем-то был сейчас нужен. Что прочла в его глубинном взгляде Тесса? Непонятное для неё желание понять её. Это его внимание к особенностям её состояния или настроения и нравилось ей, и чуточку напрягало, когда ей не хотелось, чтобы на неё обращали внимание. А такие моменты, были, наверное, когда она уставала от творческих процессов или даже от общения с Андрее, в которое она всегда вкладывала много чуткого внимания, глубинного и проникновенного. Ещё она почувствовала тот недостаток женской энергетики, который наблюдается у мужчины, когда общение с женщиной доставляет ему истинное удовольствие, и когда эта женщина на какое-то время пропадает с глаз долой. Он хотел вдохнуть в её глубинах тот аромат женкой сути, который — Тесса знала — в ней был всегда, только она как-то держала его — ну всё не под замком, но просто не напоказ.
– У меня не было такого намерения, – каким-то неожиданно для себя бесцветным тоном ответила она. — Но иногда авторы прячут подспудный слой от слишком поверхностного восприятия. Это происходит либо само собой, либо особым образом. Как в Библии, объяснения следуют языком притч — это потому, что по-другому невозможно объяснить такие выходящие за всякие рамки обыденного восприятия стоящие перед авторами этой книги — кто бы они ни были — задачи.
– Это понятно, — как-то отстранённо ответил граф. – Наверное, я хотел отметить, что по сути вы гораздо эмоциональнее, чем кажетесь. Это так, Андрей?
Он старался вовлечь в разговор Андрея, и тот просто кивнул, почему-то не желая вдаваться в особенности темперамента Тессы. Но потом неожиданно выдал реплику:
– Да. в Тессе таится много сюрпризов. Между строк её эмоциональность зашкаливает, может, поэтому она выбирает несколько более «сухой» стиль. Иначе будет «Бедная Лиза», когда слезами можно изойти на одной странице. А вообще-то Тесса — целый сундук с сокровищами.
– Протестую, – засмеялась Тесса. – Тогда уж пещера, а не сундук. — Как в сказке, когда «Сезам, откройся!» И вообще — угрюмо продолжила она, – почему обязательно слезами заливаться? Можно остаться чуть живым от нежности.
– Ну вот, так что открывайтесь, Сезам, — засмеялся граф, -– оказывается, какие сокровища там хранятся!
Но столкнувшись с каким-то внутренним сопротивлением Тессы, оба её собеседника на этом благополучно завершили литературоведческую часть беседы. Почему она так упорно сопротивлялась всяким разговорам о своём творчестве? Это всегда была часть её, и — как правило — многим хотелось обсудить «свежие» заготовки, те, что ещё не были «отпущены на свободу» и поэтому бередили душу. А бередить её без толку Тессе не хотелось, и так творчество занимало — хотела она того или нет — значительную часть её внутреннего мира.
Пока граф и Андрей обсуждали поездку в Карелию, Тесса вышла на балкон посмотреть на скользящие по гладкой лазури белые чайки-яхты, очень уж завораживающее было зрелище. Пока по крайней мере. И для неё. Какой-то внутренний холодок. который возник после разговора об эмоциональности её текстов, под жарким июньским солнцем растаял, растворился в синих далях и безмятежной морской лазури. Такой же безмятежностью наполнилась и душа Тессы.
Вообще эти внутренние волнения стали её посещать по утрам после встречи с Николь. Некая «теневая» — как она для себя называла её, а на деле — незадействованная сторона её натуры почему-то хотела уже раскрыться, стучалась, но ещё не умела разговаривать. Она даже образов никаких не посылала. Она только толкалась, как младенчик в утробе, «мол, вот я». Но что с этой частью «я» делать, Тесса ещё не понимала. Наоборот, внешний интерес к своей персоне она стала воспринимать как-то уж совсем чувствительно, где-то на глубинных слоях своего внутреннего мира. Снаружи это было заметно вот этой самой «эмоциональностью между строк», граф это правильно подметил.
Что-то оживало в самой Тайной глубине, там, куда она раньше не заглядывала. Луч Николь открыл эту кладовую, но там было много новых вещей, новых сокровищ, которые она ещё не знала как использовать. Ну вроде того самого Тома Сойера, коловшего орехи государственной печатью Англии. Похоже, из этих глубин приходила пока только Лайтера, но Тесса давно не ощущала присутствие золотистой голубоглазой пантеры, с которой однажды «беседовала» на берегу моря. Но Лайтера была силой секретной, тайной, о ней никто не подозревал, глядя на белокурую девушку, взгляд которой часто вроде был устремлён куда-то «в неопределённую даль», в то время, как он был обращён внутрь, вглубь происходящих с нею процессов. А тут сила норовила вырваться наружу, и как она собиралась себя вести — Тесса не подозревала. Похоже, пора было позвать Лайтеру на помощь и «посоветоваться» с ней, ибо сила и мягкость — во всяком случае, мягкость, плавность и грациозность движения были её натурой. И формой, и содержанием. А всё вместе импонировало Тессе. Если уж проявляться, то «грациозно». Но до «грациозно» может быть и «умилительно», как первые шаги малыша. Правда, это «умилительно» таило во всяком случае умение ладить с собой, чего Тесса, думая или не думая об этом, поневоле «набралась» под щедрым южным солнцем и красивыми пейзажами. Во всяком случае, при первой возможности Тесса решила «нырнуть» в эти свои глубины и «исследовать» их поглубже.