Нарядный круговорот южного города закружил их, они просто шли по набережной, ощущая мгновения единения друг с другом и со всем, что окружало их.
— О Боже! — не выдержала Тесса. — Как же здорово!
Андрей мгновенно остановился и развернул её к себе.
-Ты, правда, устала. — с необычной для него, как показалось Тессе, интонацией, сказал он. — Пойдём, посидим в кафе у моря, чаю попьём.
— Мороженое съедим, — совсем по-детски восторженно подхватила Тесса.
— Мороженое, так мороженое, — улыбнулся он. — Желания должны сбываться.
Она молча смотрела на него и не замечала, что на лице ее в это время сияла улыбка. Глубинная радость, заполоняющее счастье уже не могли сидеть внутри и сияли вокруг нежным светом, которым наполнялся сегодняшний вечер. Да, волшебным смыслом наполнялось это самое «мороженое». Андрей обнял ее за плечи и увлек за собой:
— Пойдем, родная. Наш столик у моря заждался нас. По крайней мере, мы опаздываем к нему на целые сутки. И прежде чем лезть в горы, давая подышим морем.
— Меня терзают далеко не смутные сомнения, дорогой, что в твоей гениальной голове зреет новая авантюра. Заранее не согласна в ней участвовать.
Он усмехнулся:
— Не спеши отказываться. Тебе может понравиться.
— Что может понравиться? Плавание в стихиях бессознательного? Давай лучше прокатимся на яхте в полном сознании.
— С тобой, дорогая, я готов плыть хоть до Антарктиды.
— Зачем такие крайности? — пожала плечами Тесса. — Андрей, что мы вообще тут делаем. По крайней мере, я?
— Ты приехала ко мне. А мы — гуляем.
— Да? Ты и прогулки у моря какие-то две вещи несовместные.
— Разве? А что сейчас происходит? Для любимой женщины иногда и привычки меняешь. Тесса, я хочу, чтобы ты перестала беспокоиться.
Это происходило само собой. Под сиянием амальфитанского солнца и не менее сияющего взгляда Андрея растворялась эта внутренняя зажатость. Не верящий в такие метаморфозы ум пытался запустить свои локаторы в душу, но ни на что там «не натыкался». Везде царила свобода и прозрачность. Ум «про себя» вздыхал, бурча что-то типа «не может быть», но этому «не может быть» уже совсем не на что было опереться.
Им приглянулась маленькая кафешка на несколько столиков, почти у самого моря. Столики были окружены целым водопадом цветущих растений. Жизнерадостная официантка сразу же принесла им кувшин воды со льдом, важно плавали дольки лимона, листья мяты и еще каких-то трав. Пока Андрей делал заказ, Тесса поймала себя на том, что просто слушает, как звенят тающие льдинки о стенки бокала, как шумит эта нарядная набережная, чувствует, как лёгкий ветерок играет прядью волос, крадётся к их столику солнечный луч, как искоса поглядывает на неё Андрей. Состояние изменилось так внезапно, что она просто пока привыкала к тому, что это так. К тому, что он — рядом, что им никуда не надо спешить, что слова сами проявятся, если им — словам — захочется облечься в звуки.
Эта внутренняя алхимия была внове для нее, как будто цветок вырастал и зацветал прямо на глазах. Так же этот внезапный внутренний расцвет не будоражил, а раскрывал ее изнутри, как раскрываются лепестки розы или объятия, как раскрывается небо, дышащее мириадами танцующих звёзд. Её дыхание в этот момент было слито с дыханием Вселенной и — казалось — ничто не было скрыто для её сердца. Она взглянула на Андрея, и по его взгляду ощутила понимание того, что происходило с ней. Он взял ее за руку:
— Именно этого я и хотел, когда позвал тебя в горы. Чтобы ты смогла это почувствовать.
— У меня алекситимия. Я не могу объяснить, что происходит, Андрей. Мне очень хорошо.
— Подъем кундалини это называется, — усмехнулся Андрей. — Пойдем, еще пройдемся. На закате море так же красиво, как на рассвете.
— И в каждом закате скрыто обещание рассвета, — пропела Тесса.
И они пошли к морю, которое впитало всю мощь солнца, и его золотистая суть разлилась тёплым червонным золотом до самого горизонта. Они шли, и вечерняя свежесть и ясность принимала их в свои объятия, раскрывая перед ними врата любовной близости и страсти.
А утром они опять пошли к морю. Светало. Край небосвода уже розовел, и огромное горячее солнце поднималось в этом алом просторе.