Они долго гуляли по городу, заглядывая в маленькие сувенирные магазинчики со всякими забавными штуками. Тесса, разглядывая дуэт из двух чашек, каждая из которых представляла собой как бы «разрезанную пополам» обычную круглую чашку, а вместе всё выглядело на самом деле как одна «целая» чашка. И надпись была «полчашки чая», и при этом всё же эти полчашки были для двоих, составляющих одно целое. Тесса рассказала Андрею, что поначалу, когда она только начинала путешествовать самостоятельно, её очень «тянуло» приобрести эти невинные и поначалу казалось — оригинальные напоминания о ярких днях открытия нового мира, такого беззаботного, наполненного солнцем и обилием новых впечатлений, как казалось и со стороны, и в гуще отпускной событийности. Сейчас, повертев в руках две белые, довольно изящные чашечки на одном блюдце, она осторожно собиралась поставить их на место. Андрей, прищурившись взглянул на Тессу и отобрал у неё это хрупкое «сооружение» и пошёл к продавцу. Тесса в каком-то ступоре смотрела на него: сентиментальность не входила в число его добродетелей, но вот к знакам и символам он был расположен достаточно серьёзно.
– Спасибо, — сказала она, как-то судорожно сглотнув, когда он вручил ей изящно упакованный сувенир. Почему-то эта в сущности безделица сначала вызвала в ней внутренний ступор, а потом – сильную волну внутреннего тепла. Ей хотелось поблагодарить его как-то весело, беззаботно, а вышло вот так. Эта чуткость к её внутренним процессам почему-то очень взволновала её. Он всё понимал, просто обнял её за плечи, и они пошли дальше.
Вечером они заказали чай в номер, и веселились, разливая его каждый в свои «полчашки». Тесса смеялась, что никогда чаепитие не казалось ей таким наполненным, даже когда чашки были у каждого — целые, и куча всяких десертов украшала чайный стол. Стихи тоже не замедлили родиться, за несколько минут, которые она провела, отстукивая строчки на клавиатуре планшета. И уже за чаем читала Андрею новорожденные строки:
«И выручаево утро —
Свет и весна — выручай! —
Так величаво и мудро
Шепчут: «Зови, что ль, на чай!
Можешь поставить нам чашки,
И в ароматном витке
Ты вдруг найдёшь выручашки
В чашке при каждом глотке.
Ты насыщаешься этим —
Силой земли и небес,
Светом и силой открытий…»
– Ну вот видишь, шуточные «полчашки» дали толчок развитию такого шедевра.
– Спасибо тебе, — как-то машинально ответила она.
– Пожалуйста.
«Пожалуйста» её совсем не вдохновило, и она удивлённо взглянула на него.
– Какое спасибо, такое и пожалуйста, — она слабо улыбнулась, передёрнула плечами и внезапно успокоилась.
Странно счастливое видение мира было для Тессы откровением. Да и для Андрея тоже, не смотря на всю его мужественность и самообладание. «Полчашки» — просто степень свободы выражения внутреннего откровения, раскрывшаяся внезапно для двоих, как степень общего взаимодействия, которая рождается либо в первые моменты влюблённости, либо уже в зрелой любви, когда отпускается весь мусор внутренних претензий к себе, миру, близким и вообще ко всему.
– У каждого свои тараканы, – внезапно сказала Тесса Андрею. – Мы тут высоко рассуждали о Николь и Александре, а у меня свои «затыки». Почему-то собственные ограничения, в том числе и в степени внутренней свободы, принятия просто счастливого состояния оказывается у меня где-то глубоко под запретом.
– Да нет, дорогая, – расслабленно сказал Андрей. – У них это тоже есть, просто это более скрыто за внешним. А ты как-то очень бесстрашно объявляешь об этом, и мы готовы идти дальше. А вслед за тобой и я вижу такие возможности. Ну или перед этим вижу, не суть дело.
Тесса улыбнулась. Они шутливо чокнулись своими «полчашками», и беседа далее потекла по другому руслу. Андрей начал рассказывать о своих открытиях за всё время, пока они провели в Афинах, и Тесса в который раз изумилась его видению. При том, что он всегда видел глубоко, говорил он об этом очень кратко, чётко и всегда что называется «в точку». Раньше в их отношениях звучал такой мотив, в котором его партия была ведущей. Тесса больше сонастраивалась с его ритмами и состоянием. А сейчас он больше слушал её, и иногда, чтобы разговорить Андрея, она сначала внутренне настраивалась на глубинные мелодии его духа, и тогда в разговоре с ней он открывал новую событийность происходящего, новые идеи или новые формы работы, что всегда его захватывало целиком.
И потом у них начинался новый этап или новый виток событийности, в котором новое вырастало из прежнего знания и понимания, и закладывалось в то же время развитие следующей идеи. Тесса не формулировала это в словах, но в глубине души её жило ощущение, которое сродни внутреннему знанию, что Андрей очень ценил это её внутреннее желание настроить новые струны их жизни, именно в тот момент, когда сама жизнь предлагала пути для воплощения желаемого. Внутренний компас Тессы был не просто чуток к этим направлениям, но всегда выбирал верное. Именно поэтому у них была в ходу шутка: «Штурман, что там на горизонте?» И штурман отвечал, что пора бы взять курс на норд-ост или северо-восток, или вообще сейчас полный штиль и можно покачаться на волнах, на что Андрей иногда отвечал: «Ну зачем умничать — покажи рукой!» И Тесса могла потянуться вверх или же протянуть руки ему навстречу. А какое это могло иметь продолжение — оставим за этим тайну.