С одной стороны, ожидание не тяготило её. Где бы она не находилась — у моря, в кафе, в аэропорту, окружающее облегало Тессу, как волны. Мощь пространства поглощала расстояние. Неожиданно было другое — та открывшаяся сила, та мощная волна чувства, в которой не было ни ожидания, ни сожаления. Похоже, и желания были слиты с этой силой. Это чувство было единым и цельным, в нём обретались и сила, и знание. И… невероятная нежность, то ли изливающаяся сверху, то ли рождающаяся в глубинах собственного существа и излучавшаяся в пространство сама по себе. А может, и то, и другое вместе. Время то неторопливо, то стремительно изливалось из будущего в настоящее, и она подхватывала этот ритм, ощущая и по-своему преобразуя атмосферу процессов и событий. Самое потрясающее в таком таком восприятии времени заключалось в том, что оно было тесно связано с пространством и разворачивалось временем. Просто ей открылось, что сейчас ситуация разворачивается так, чтобы будущее стало Настоящим. Она ощущала, что через наши желания мы и притягиваем то, что собирается родиться. Но поскольку непременным участником или даже режиссёром этой Игры является Жизнь, то и вопрос вставал прямо и просто: а чего, собственно, хочется воплотить? Чего я хочу? С каждым участником этой Игры разговоры были свои. Время имело свои циклы, и каждый цикл помогла раскрыться определённой грани Образа.
К морю она собралась внезапно для самой себя, Андрей месяца два как уехал по делам в Италию. Поначалу Тесса была увлечена всем, что оставалось в её жизни без близкого присутствия Андрея, и дни тянулись один за другим, весна сменилась летом, и первый летний месяц уже тоже катился к своему завершению. Они перезванивались, переписывались, поддерживая постоянную связь друг с другом, но неделю назад Тесса почувствовала громадное желание отправиться вслед за ним, и при этом ничего ей говорить об этому никому не хотелось. Совсем. Даже ему. В общем, как-то за три дня она купила билеты, собралась, и — сама не осознавая как — очутилась здесь, на Амальфитанском побережье, среди гор, моря и Средиземноморского простора, в котором она себя чувствовала, банально говоря — как рыба в воде, и грозившая нахлынуть на неё громадной волной тоска была смыта реальной водой самого синего моря. Она понятия не имела, что будет делать, просто наслаждаясь солнцем, тёплом, цветущей природой и вообще не имела никаких планов. Звонить Андрею и сообщать, что она здесь, ей совсем не хотелось, не в её это было привычке. И всё-таки она чувствовала, что они встретятся.
Именно сегодня почему-то встреча казалась реальностью. И не только встреча. Реальностью ощущалась та связь, которая жила с ними вне зависимости, осознавали они её или нет. Может, это предчувствие наполняло сегодняшнее утро капелькой внутреннего смятения, и в самом воздухе ощущалась наэлектризованность. Какое-то напряжение было связано с неназванностью момента. «С неназванностью»? – спросила она себя. Внутренний вопрос был похож на внутренний взрыв. Горячая волна накрыла её целиком, казалось, каждый волос на голове стал проводником могучего потока ядерной энергии.
«Всё просто, — констатировала она собственный диагноз. – Мадам, вы полено! Деревяшка! Поэтически это может звучать изящнее, да что толку?!»
Собственная недогадливость встала перед ней как тот Сивка-Бурка, который появлялся «как лист перед травой». Её ещё раз удивила сила их чувства, с которой — несмотря на время, в котором они уже были вдвоём, – было таким же сильным, словно это было в первый раз. И для этой силы нужно было проложить русло, дабы этот поток силы своей мощью не смёл всё вокруг.
На самом деле ожидание уже изматывало её. Всё остальное было той иллюзией, в которой Тесса пряталась, дабы… Дабы что? Сейчас у неё не было сил отвечать на эти вопросы, мозг отказывался думать. Когда Тессу одолевала усталость, ей начинало казаться, что в жизни Андрея нет ничего, кроме долга. И даже любить он способен, только если убедит себя, что таким образом он платит какие-то долги. Или выполняет какое-то обещание. Словно он не разрешал себе быть не только суперменом, а просто — живым и любящим. И любимым. Но, устремясь в свои глубины и черпая там силу и ту спокойную мудрость, в которой она чуяла истину, она ощущала, что всё это — мягко говоря — не совсем так. Вернее, совсем не так.
Заглядывал ли он в свои глубины, Тесса не ведала, он просто обходил их, поскольку они могли поглотить своей первозданной мощью. Он не жаловал их. И всё же это была Сила, Тесса знала это, и эта сила была и мудрой и доброй. Просто она изначально беспредельна. Тесса любила именно приставку «без-» вопреки грамматике, здесь без-предельность звучала изначально. Нужно было найти ключ, повернув который можно было открыть в себе «что-то», что поможет с ней совладать. И это «что-то» было и в нём, и пронизывалось его суть вне зависимости, хотел он этого или нет. И не суть важно, сколько истины было в этом чувстве. Она, конечно же, была. Просто она была живой. Странно говорить об истине, что она изменчива, но — игрива, подвижна, и она ткёт бытие из этих тончайших нитей созидания. Цветущие вокруг олеандры, магнолии и ещё какие-то диковинные растения вдруг подсказали образ: сила раскрывается как цветущие деревья. Внезапным этим «ах!» от дух захватывающей красоты. Множество нежнейших созданий окутывало ту силу, которую являло собой дерево, раскрывая его неповторимость. Сила становится видна через нежность. «Опять вернулись на круги своя», — внутренне усмехнулась Тесса. Ну что ж, вся природа рассказывает ей о нём.
Главное было в другом. Тессе открылось, что она сам боится внутренне отжаться той радости, которая мощным потоком каждый раз пронизывала всё её существо при восхитительном предчувствии встречи. Она то ли боялась в ней раствориться, то ли воспоминания о его холодноватой сдержанности заставляли её ставить эти внутренние волнорезы на пути этого мощного потока. Но это просто игрушки. Конечно же, этот поток сметёт все преграды. Просто у неё есть передышке, чтобы… Чтобы что? Собраться внутренне? Нереальная задача, не из этой оперы. Здесь требовалась не собранность, а растворение. Прежде всего самой себя. В новом образе.