Оказалось, что Александр пригласил их прокатиться на яхте по Неаполитанскому заливу. Андрей как-то лаконично спросил «не против ли она?» Тесса была «не против», но чуток задумалась по поводу внутреннего «послания», сопровождавшего вопрос: то ли он почему-то был сразу уверен, что она будет «против», то ли сам не очень рвался в морское путешествие. По-любому, решила для себя Тесса, её сюда пригласили, и она и так уже не очень внимательно отнеслась к самому приглашению. Ещё чуть-чуть, и — чего доброго — граф решит, что она его игнорирует. А это не так? Тесса не знала, как это, просто всё почему-то так складывалось в последнее время. Как будто само.
Она уже не раз замечала, какой разной гранью поворачиваются события за последнее время. Давать чему-либо оценку было бессмысленно. Всё как-то «само» раскрывалось в процессе, под разными ракурсами и разными гранями. Мир стал цветным, так решила про себя Тесса, а не чёрно-белым, разделённым на «добро» и «зло». Иногда она переставала понимать себя: то она собиралась убегать от Андрея и заказывала уже билет, то поехала с ним «куда глаза глядят», как они это между собой называли. То он решительно отвергал всякие «вторжения» личных отношений в «рабочие» процессы, то эти самые процессы сами по себе стали частью их отношений. Вот и Мила. Стоит ли выяснять мотив её свидания с Гарри в баре отеля? Тесса решила не вмешиваться, ситуация «сама» выведет на нужные пути-дороги. Во всяком случае, не её это дело — вот это уже совсем точно. А граф вовсе не похож на наивного мальчика, разберётся. К тому же насколько ему были интересны эти отношения, Тесса не понимала. Но почему-то ей казалось, что сам он — тоже пока этого не понимает.
В этих самых размышлениях Тесса не заметила, как очутилась на яхте, на удобном кожаном диване, и уже держала в руке стакан с «перье».
– Вы сегодня особенно задумчивы, Тесса, — мягко заметил граф.
Она улыбнулась.
– Я вспомнила нашу первую встречу под сиреневым парусом.
– Вы сегодня особенно задумчивы, Тесса, – мягко заметил граф, но её «задумчивость» оставил в покое.
– Спасибо вам за Джессику, Александр. Если она вам известна. Или её прислал менеджер? — Тесса подумала, что эта фраза прозвучала так, словно она её хорошо выучила в самоучителе английского.
– Знаю. Джессика – мой добрый ангел, когда я останавливаюсь здесь. Она знает мои вкусы и привычки. Я сам просил её «приглядеть» за вами, Тесса.
Он почему-то закончил фразу её именем.
– И кто же этот добрый ангел? – Андрей решительно вступил в разговор, тем более, что предмет обсуждения его заинтересовал.
– Джессика. Она работает в отеле, – пояснила ему Тесса. — Джессика как-то сразу уловила, чего бы мне хотелось, и это удивительным образом оказалось то, что надо. После её появления я стала ощущать себя в отеле совсем уютно. Помимо того, что она — тонкий психолог, она ещё шикарно говорит по-русски. Научилась у бабушки. Вот и всё, что знаю я.
Граф рассмеялся.
– Тесса, вы поразительны. В общем-то бабушка для меня — новость, если честно. Когда вы успели так близко познакомиться с Джессикой?
Фразы графа по-русски иногда звучали «слишком правильно» для разговорной речи, но Тесса отметила про себя, что только сейчас обратила на это внимание.
Между тем они поднялись наверх. Тесса устроилась загорать и смотреть на волны. Мужчины пошли обсуждать какие-то технические устройства яхты. Она была арендована именно для этой прогулки, следовательно, они могли получить какие-то новые открытия в её устройстве и снаряжении. Загорелый белозубый итальянец, ловко управляющий их небольшим судном, что-то отвечал Александру, а тот переводил Андрею. Красота вокруг была завораживающей, залив — гладким, почти как зеркало. Яхты скользили как белые чайки, почему-то это «стереотипное», как она определила сама для себя, сравнение пришло ей на ум. Тесса усмехнулась сама себе: какой дурой бы она оказалась, если бы была «против» этой поездки. Да и почему, собственно? Из-за Милы? А при чём здесь Мила? А Мила оказалась ни при чём. Для неё, во всяком случае.
Тесса подумала, что с графом Амальфи у неё связано немало приятных минут, и её настороженность прошла. Вообще вот эти вдохи-выдохи подсознательных реакций и возможность их изменить в паузе восприятия, — это, Тесса только-только сделала это открытие, – пришло к ней после посещения того храма, в горах, куда её привёл граф и где она встретилась с Андреем после довольно продолжительной разлуки.
Она ощутила сегодня, что будто бы целая эпоха уже свершилась, а новая только-только открывается, вызывая странную такую взвесь чувств и энергий, когда прошлое и будущее находятся в таком странном компоте, где двойственность сюжетов, вызываемая дуальностью прежнего взгляда на происходящее, уже отодвигается струящимися энергиями Настоящего. Его тонкие пульсации уже находятся в едином поле или даже в Поле Единого, и те внутренние процессы, которые раскрывают суть этого Настоящего и той волны, которая, освобождаясь постепенно начинает звучать в иной тональности и с иными ритмами, тоже раскрывается — сначала предчувствием, а потом то ли едва ощутимым зовом, то ли танцем, то ли мелодией, то ли ещё едва ощутимым напевом где-то на грани проявления и тайны. В золотистом сиянии, в котором — как ощущала Тесса — ткётся сказка Бытия, уже слышны ноты, ещё не знакомые, но уже достаточно явные и даже преобразованные в абрисы образов и первообразов разворачивающейся мистерии. И проявляющаяся явь, как тугой бутон, постепенно начинает грациозно раскрывать и разворачивать свои лепестки.
В постепенно всё более ощущаемом внутреннем центре целостности звучала совсем иная музыка. И сонастройка с ней для Тессы шла тоже в Настоящем, хотя это слышалось ещё только на нотах предвкушения. И в резонансе рождалась уже другая мелодия, которая смывает прежний узор и вышивает новый, тщательно подбирая цвета, оттенки, переливы оттенков и тональностей, завитки и гирлянды, орнаменты или мягкий морской прибой, оставляющий на рассветной песчаной кромке тонкую грань встречи стихий, зари, и той розовеющей дорожки, которую восходящее солнце спускает в морскую синь.