Путешествие по Италии подарило Андрею совсем простые открытия: ему с Тессой не просто хорошо вместе, но именно вместе им открывается та громадная картина бытия, где можно строить большую игру, которая даёт откровение понимания собственной миссии и её реализации в мире. Андрей усмехнулся от того, что то, что он попытался сформулировать словами, словно теряет краски, объём и силу внутреннего образа и внутреннего понимания.
Сначала словно проявлялись контуры ощущения нового открытия, потом проявлялась символика для его трансформации и вместе с этим волна новых ощущений, которые пока ещё не имели никакого подтверждения в мире явном. Это ещё только предстояло сделать. Волна энергии резонировала с внутренними нотами, с внутренним настроем, который уже стучался в мир, чтобы быть воплощённым. Тонкой волной пробежало откровение, что Тесса бы задержалась именно в этих вибрациях. Но она — женщина, её настройки тоньше на этих частотах, но именно благодаря их близости он тоже стал внимательнее к этим тональностям, и его жизненная игра стала тоньше и интереснее.
Важны ещё были детали, конкретика — цвет, форма, ощущение происходящего. Сначала виделся общий абрис и постепенно он обретал более чёткие контуры, насыщался цветом и светом, запахами, постепенно пространство обретало пульс и ритм — всё, жизнь в нём задышала. Сам Андрей создавал тонкие контуры для замыкания сюжета. Уловить их как бы «из ничего» и запустить их на реализацию — это было одним из внутренних аспектов его постоянной работы. А ещё он умел как никто взаимодействовать с пространством, чувствовать его энергосиловые линии, мощь стихий и глубокое изящество сути великолепных дворцов Петербурга или Рима, того, что они излучали в своей стройной мощи, то однообразной, то одновременно глубоко поражающей своей многоликостью.
Он иногда ловил на себе взгляд Тесса и тут же начинал смотреть куда-то вверх, на крыши, на редкие облачка, лениво растекающиеся по пронзительно-синему небу. Андрей своим природным, практически звериным чутьём, обострённым многолетней йоговской практикой, ощущал, что Тесса буквально «читает» у него в душе, если не буквально — мысли, то его состояние она чувствовала глубоко и сильно. Сейчас она заворожённо смотрела на воду и на пенящиеся за бортом волны, и наблюдать за ней было одно удовольствие. Он не удержался и сделал несколько кадров на смартфон, стараясь поймать необычно и сосредоточенное, и зачарованное состояние, в которое она сейчас куталась, как в невесомый, но практически непроницаемый плащ. Проникнуть за эту завесу удавалось лишь ему, и он беззастенчиво нынче пользовался этим.
Наблюдать за Тессой оказалось гораздо интереснее, чем созерцать красоты каналов и набережных, известных ему с детства в мельчайших подробностях. Иногда город раскрывался сам и манил своими тайнами, смешивал времена и пространства, и часто в медитативном настрое можно было оказаться в каком-то междумирье, известном то ли по прежним воплощениям, то ли по астральным странствиям, то ли ещё какими неведомыми путями, открывшимися душе. Но незнакомая дневному сознанию улица была до жути узнаваема, и внутри было удивительно знакомое ощущение — если завернуть за угол, то там окажется особняк с белыми колоннами за ажурной решёткой и сбоку будет небольшая калитка, куда можно войти и направиться к главному парадному входу. Сумасшедшим образом такой особняк и эта самая калитка оказывались именно на том месте, на которое указывал внутренний компас. Но буквально у самой калитки мгновенно «просыпался мозг, ошарашивая взрывным внутренним вопросом: «Что происходит? Куда я иду?!»
Особняк оказался одним из дворцов графа Шувалова, приближённого царицы Елизаветы, чью наследственную линию Андрей обнаружил в своей родословной. Все эти образы, роившиеся вокруг его сознания, вмиг улетучились, едва Тесса — совсем неожиданно — вдруг взглянула на него в упор, и в её быстром взгляде — он сразу это понял — было мгновенное прозрение, связанное с тем, что происходило в его внутреннем мире, пока он смотрел на неё. На лице Тесса появилась мягкая счастливая улыбка, и он тоже улыбнулся ей в ответ, и мгновенный ответ близости он уловил в её встречном порыве, и блаженное тепло разлилось внутри. Мир стал восхитителен.